Ранним утром, покуда светает
В деревянном и низком краю,
Медный колокол медленно мает
Безъязыкую службу свою.


Облупилась кирпичная кладка,
Сгнил настил до последней доски.
Посреди мирового порядка
Нет тоскливее здешней тоски.


Здесь, у темной стены, у погоста,
Оглянусь не грачиный разбой,
На деревья, поднявшие гнезда
В голых сучьях над мутной водой;


На разлив, где, по-волчьему мучась,
Сходит рыба с озимых полей,
И на эту ничтожную участь,
Нареченную жизнью моей;


Оглянусь на пустырь мирозданья,
Поднимусь над своей же тщетой,
И -- внезапно -- займется дыханье,
И -- язык обожжет немотой.