Вот я вновь посетил
Эту местность любви, полуостров заводов,
Парадиз мастерских,
Рай речных пароходов,
И опять прошептал:
"Вот я снова в младенческих ларах."
Вот я вновь пробежал
Малой Охтой вдоль тысячи арок.


И кирпичных оград
Просветлела внезапно угрюмость.
Добрый вечер и день,
Моя бедная юность!
Не душа и не плоть --
Чья-то тень над родным патефоном,
Словно платье твое
Вдруг подброшено вверх саксофоном.


В ярко-красном кашне
И в плаще у закрытых парадных
Ты стоишь на посту
Возле лет безвозвратных.
До чего ж ты бледна. Столько лет,
А не можем расстаться.
Добрый день, моя юность,
Как легко нам встречаться!


Возвышаю свой крик,
Чтобы с ним в темноте не столкнуться:
Это наша зима,
Мы не можем обратно вернуться.
Слышим -- где-то зовут.
Кто-то рядом, но где -- не находим.
От рожденья на свет
Ежедневно куда-то уходим,


Словно кто-то вдали
В новостройках прекрасно играет.
Разбегаемся все.
Только смерть нас одна собирает.
Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
В темноте обнимает за плечи.


И полны темноты,
И полны темноты и покоя,
Мы все вместе стоим
Над холодной блестящей рекою.
Как легко нам теперь
Оттого, что подобно растенью,
В чьей-то жизни чужой
Мы становимся светом и тенью.


Даже больше того --
От того, что мы все потеряем,
Отбегая навек,
Мы становимся светом и раем.
И от райских огней
Мы уносим в глазах по цветочку.
Кто-то вечно идет
Мимо новых домов в одиночку.


Неужели не я,
Освещенный тремя фонарями,
Столько лет в темноте
По осколкам бежал пустырями,
Ничего не узнал,
Обознался, забыл, обманулся.
Значит, просто зима.
Значит, я никуда не вернулся.


Остается одно:
По земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать.
Обгонять -- только это возможно.
Я -- наверх или вниз,
Или вечно по самому краю.
Ничего не узнать.
Я стою, тороплюсь, обгоняю.


Только раз оглянусь,
Но уже этот дом запирая,
На звенящую грусть
От собачьего лая.
Слышу медленный звук.
Я зову, я спешу, я стараюсь.
Все темнее вокруг,
Значит, я возвращаюсь.