Мы ехали куда-то и поезд наш свистел,
В вагоне первом слава пировала.
Мне было все равно и я в хвосте сидел,
И песенка нехитрая летала.


В переднем духота и драка за места,
Там славу любят, значит, не святые.
Седые мужики облапали сперва,
А вон уж наседают молодые.


В вагоне хвостовом гуляет сквознячок,
Про женщину пою, что, мол, немею,
Грустит невдалеке какой-то морячок,
И я его утешить не умею.


А в первом дым и чад, там слова не скажи,
Нет времени, небось, на чашку чая.
В переднем жизнь - борьба, а в нашем - жизнь как жизнь,
Как жалко, если кто не замечает.


В стараньях и грехах вагонное житье,
И заоконный лес как-будто вечен.
Под гулкое и нудное колесное нытье
Наш поезд прибыл к станции конечной.


Минуту постоял и дернулся назад,
Пейзаж поплыл в обратном хороводе,
И мф теперь не хвост - мы новый авангард,
И слава к нам из тамбура выходит.


Конечно, мы горды, мол, слава нас нашла,
Хоть мы за ней не шастали, не крались.
Но что это: за ней опять валит толпа
Все тех же обожателей регалий.


- Нашли ведь, где тут петь, дышать-то невтерпеж!
Кто локтем поддает, а кто коленом.
Рванулся, что есть сил - то уж, а то и еж,
Едва живой, но вырвался из плена.


Добрел неторопясь. Луна, как пяточок,
Глядит в окно последнего вагона,
Другая тишина и новый морячок,
И виден путь, пробитый эшелоном.


Помятую свою гитару достаю
И вновь моя мелодия летает.
Качается вагон, проносится перрон,
Обида растворяется и тает.